В это время Рокер вдруг вскочил и распростер руки.
Узнаете позу?-панки дружно помотали головой.  Рокер каждого щелкнул по носу
Ай-ай-ай, нельзя так! Вы слышали когда-нибудь о Джиме Моррисоне?-Панки задумались
Это который в ванне умер?-Рокер кивнул
Так вот это самая странная личность за всю историю 60-х. Он и Доорз, символ нерушимости группы. Он...- Экран снова побелел, на нем отобразилась странное лицо человека, явно голого по пояс, в необычной позе.  Трибуны засвистели: парень был очень красив. Вдруг на сцену вышли четыре кота. Трое из них были ярко-рыжего цвета, только один был бурым. Так вот волосы бурого были подстридены так же, как и волосы парня.
..основали группу Доорз. Вокалист- Джим Моррисон, отличался странным поведением на сцене, необычным голосом. Вот о нем я расскажу подробнее!-Вдруг группа убежала за кулисы, остался только бурый кот. Он резко снял рубашку, бросил ее, схватил ниченые, лежащие на сцене черный цилиндр и трость и под необычную музыку стал петь
People are strange when you're a stranger
Faces look ugly when you're alone
Women seem wicked when you're unwanted
Streets are uneven when you're down
Музыка перешла в полутанцевальный мотив, на сцену высыпали кошки, изображавшие обычных горожан. Бурый терялся в толпе, он делал вид, что утопает в ней и продолжал петь.
When you're strange
Faces come out of the rain
When you're strange
No one remembers your name
When you're strange
When you're strange
When you're strange

Бурый начал танцевать, вместе с ним в сумасшедший коллективный танец включились еще штук шесть кошек.  Один- Бурый, изображал Моррисона на сцене, вместе с микрофоном, шесть остальных танцевали с тростями и шляпами.  Вскоре и Бурый стал повторять, пошел коллективный танец с тросточками.

People are strange when you're a stranger
Faces look ugly when you're alone
Women seem wicked when you're unwanted
Streets are uneven when you're down

When you're strange
Faces come out of the rain
When you're strange
No one remembers your name
When you're strange
When you're strange
When you're strange, all right, yeah!
Пошел маштабный проигрыш, во время которого кошки деловито прыгали, танцевали. При том, что выглядели они как семядесятники, трости и цилиндры смотрелись очень необычно. На белом экране мелькали изображения Джима. После мелодии кошки издали дружный вопль и разбежались. Остался один Бурый.
..и как в жизни любого рок-н-ролльщика в жизни Джима одну из главных ролей  играли конечно, любовные отношения...-Бурый стал прохаживаться по сцене под новую мелодию. Она была вальяжная, несколько блюзовая. На сцену выпорхнули дамы. Штук шесть прелестных кошек. Килайи там не было. Джим-Бурый стал флиртовать с ними. Но вдруг он запел, покачивая бедрами в очень привлекательном жесте. Дамы разбежались. Голос у него был басовито-хрипловатый, к тому же он большую часть представления просто орал.
Wha, yeah!
C'mon, yeah
Yeah, c'mon, yeah
Yeah, c'mon
Oh, yeah, ma

Yeah, I'm a back door man
I'm a back door man
The men don't know
But the little girl understand

Hey, all you people that tryin' to sleep
I'm out to make it with my midnight dream, yeah
'Cause I'm a back door man
The men don't know
But the little girls understand
All right, yeah

You men eat your dinner
Eat your pork and beans
I eat more chicken
Than any man ever seen, yeah, yeah

I'm a back door man, wha
The men don't know
But the little girl understand

Well, I'm a back door man
I'm a back door man
Whoa, baby, I'm a back door man
The men don't know
But the little girls understand
Джим-Бурый устроился на краю сцены, держа в руке бутылку и якобы изредка из нее попивая.
...Как и в жизни любого рок-нролльщика в его жизни был алкоголь. В неумереных количествах.
Бурый стал шататься по сцене с бутылкой в руке. Внезапно раздалась очень странная мелодия. Вместе с Бурым-Джимом на сцену выпорхнули еще несколько кошек. Они стали изображать бравых марширующих солдат. Бурый-Джим стал снова изображать Джима на сцене, но теперь он планово бесился еще и успевал валяться. Он то и дело хватался за пряжку ремня. Внезапно он снова стал маршировать с кошками в бешеном рок-н-ролле и запел
Well, show me the way
To the next whiskey bar
Oh, don't ask why
Oh, don't ask why

Show me the way
To the next whiskey bar
Oh, don't ask why
Oh, don't ask why

For if we don't find
The next whiskey bar
I tell you we must die
I tell you we must die
I tell you, i tell you i tell you we must die

Кошки полегли как колода карт. Бурый стоял ровно, устремив взгляд ввысь. С его уст в той же мелодии уже летели другие слова, он словно прощался
Oh, moon of alabama
We now must say goodbye
We've lost our good old mama
And must have whiskey, oh, you know why

Oh, moon of alabama
We now must say goodbye
We've lost our good old mama
And must have whiskey, oh, you know why

Well, show me the way
To the next little girl
Oh, don't ask why
Oh, don't ask why

Show me the way
To the next little girl
Oh, don't ask why oh, don't ask why

For if we don't find
The next little girl
I tell you we must die
I tell you we must die
I tell you, i tell you i tell you we must die

Oh, moon of alabama
We now must say goodbye
We've lost our good old mama
And must have whiskey, oh, you know why-Рокер все  также продолжил рассказывать
Наркотики были определенно первым, что любил Джим. Огромные дозы, страшные последствия...

...Все когда-нибудь кончается. Наркотики водили Джима по всему сознанию, с каждым днем его поведение на сцене становилось все хуже...-Джима-Бурого на сцене уже не было. На экране стали мелькать фотографии . С трибун раздался дружное "Ужас!" Фотографии действительно были страшны.  Вдруг все погасло: сцену заволок черный дым панки с рокерами исчезли. Раздалась тягучая мелодия, вдоволь разбавленная органными партиями. Сквозь едкий дым был виден силуэт фигуры, изгибающейся в наркоманских движениях, иногда словно глотающей что-то или коловшей что-то в вены. Вдруг она упала на колени, расставила руки в стороны и стала так покачиваться. Со стороны кулис медленно вышли по четыре закутанных в балахоны фигур, они стали кружиться вокруг фигуры Бурого. Вдруг он ,наркомански раскачиваясь, нараспев затянул
There will never be another one like you.
There will never be another one
Who can do the things you do, oh!
Will you give another chance?
Will you try, little try?
Please stop and you'll remember
We were together, anyway… All right!

Он стал судорожно метаться между фигурами, раскачиваясь, вернее шатаясь в такт музыки, протягивая руки то к одной, то к другой. Те его отталкивали. Сцена раскрасилась разноцветными огнями и видениями. Вдруг появилась особенно высокая неземная фигура, она отскакивала от Джима-Бурого, который пытался ее поймать.

And if you have a certain evening
You could lend to me,
I'd give it all right back to you.
Know how it has to be with you.
I know your moves and your mind,
And your mind, and your mind,
And your mind, and your mind,
And your mind, and you're mine!

Он стал кружиться, словно шаман. Пошел проигрыш, в котором был отчетливо слышен свист.  Фигура в балахоне протянула костлявые руки к Джиму-Бурому, тот закружился вокруг нее. Потом стал протягивать руки к фигуре, она отказывала. Джим-Бурый с мольбой запел:

A-will you stop to think and wonder
Just what you'll see
Out on the trainyard nursing penitentiary?
It's gone, I cry out long.

Play it, brother.

Джим-Бурый, раскачивался, извивался, точно змея, его хореографическая подготовка была совершенно сумасшедшего уровня. Он садился на шпагат, делал сальто и волны всем телом, при этом умудряясь выглядеть наркоманом.Черно-серо-красный дым вокруг него усиливал картину. Он делался настоящим шаманом, бешеным и неуправляемым. С его пальцев срывались молнии и обрывки света.  Он изгибался, словно весь пульсировал в ритм, затем, также раскачиваясь и умудрясь еще и извиваться в ритм запел, его хрипловатый голос звучал уже как холодный отказ. Фигуры а балахонах в бешеном танце закружились вокруг него, кружа и без того обдолбанного парня в танце.

Did you stop it to consider how it will feel,
Cold grindin' grizzly bear jaws hot on your heels?
Do you often stop and whisper in Saturday's shore
"The whole world's a Savior?"
Who could ever, ever, ever, ever, ever, ever ask for more?
Do you remember?
Will you stop, will you stop the pain?

Вдруг пошли барабаны, Бурый  сжался, сгорбился, сжав кулаки.  Фигуры отскочили к заднику сцены. Вокруг него копились искры и вдруг они взорвались, Бурый  вскочил и в бешеном танце  заскакал по сцене. Теперь это был шаман. Настоящий, сильный.  Он кружился, извивался, изгибался и вдруг взвыл:

And there will never be another one like you.
There will never be another one
Who can do the things you do, oh!
Will you give another chance?
Will you try a little try?
Please stop and you'll remember
We were together, anyway… All right!

Он  с новой силой взвыл по обращению к фигурам:

How you must of think and wondered,
How I must feel
Out on the meadows
While you're on the field?
I'm alone for you, and I cry.

Он упал на колени, уперевшись руками в сцену. Он смеялся, его глаза неожиданно засветились. Он стоял так, затем обернулся на фигуру, к которой приставал:

He's sweatin', look at him…
Optical promise…
(Heh, heh, heh.)
You'll be dead and in hell before I'm born…
Sure thing…
Bridesmaid…
The only solution —
Isn't it amazing?

Пошел дикий рифф гитары, фигуры заметились, Бурый затрясся, его заколотило и с последним аккордом он повалился навзничь. Все исчезло, и вместо галюцинногенной поляны теперь был холодный переулок. На экране, прямо поверх кирпичей появилась надпись "Shaman Blues". Раздался голос Старого рокера
...Все это не могло долго продолжаться ...-Бурый-Джим с трудом поднялся. Он встал, с трудом, пошатываясь подошел к стоящему на сцене микрофону и запел. Пел он также, нараспев, вот только тягучая мелодия была совсем другая... Все сразу подумали "Это конец".
This is the end
Beautiful friend
This is the end
My only friend, the end

Of our elaborate plans, the end
Of everything that stands, the end
No safety or surprise, the end
I'll never look into your eyes...again

Can you picture what will be
So limitless and free
Desperately in need...of some...stranger's hand
In a...desperate land

Lost in a Roman...wilderness of pain
And all the children are insane
All the children are insane
Waiting for the summer rain, yeah

There's danger on the edge of town
Ride the King's highway, baby
Weird scenes inside the gold mine
Ride the highway west, baby

Ride the snake, ride the snake
To the lake, the ancient lake, baby
The snake is long, seven miles
Ride the snake...he's old, and his skin is cold

The west is the best
The west is the best
Get here, and we'll do the rest

The blue bus is callin' us
The blue bus is callin' us
Driver, where you taken' us

The killer awoke before dawn, he put his boots on
He took a face from the ancient gallery
And he walked on down the hall
He went into the room where his sister lived, and...then he
Paid a visit to his brother, and then he
He walked on down the hall, and
And he came to a door...and he looked inside
Father, yes son, I want to kill you
Mother...I want to...AAA!

Бурый издал дикий вопль!

C'mon baby, take a chance with us
C'mon baby, take a chance with us
C'mon baby, take a chance with us
And meet me at the back of the blue bus
Doin' a blue rock
On a blue bus
Doin' a blue rock
C'mon, yeah

Вдруг ритм неожиданно убыстрился. Джим-Бурый стал чуть двигаться в ритм.  Потом Бурый заскакал по сцене в последнем, бешеном танце.  Между строчками он впихивал совсем неприличное английское слово. Его носило по всей сцене, он носился, прыгал, скакал, кружился. Изредка выплевывал что-то вроде такого.
Kill, kill, kill, kill, kill, kill
Он кружился, сцену неожиданно украсили разноцветные огни, дым, галлюцинации, общая бешеная суматоха, на сцену выскочила куча народу, которая протягивала руки в сторону бешено кружащегося Джима-Бурого. Он бил в неоткуда взявшийся бубен, всячески показывал, что он-то сумасшедший.  Вдруг все закружилось, зашумело, заиграло огнями, засвистело, лсилось в огромный большой водоворот, в небо взвились огни, составившие портрет Джима Моррисона. Внезапно все исчезло. Остался только лежащий почти в обмороке кот. Он тяжело открыл глаза, издал кашель, поднял руку к небу и тихо пропел под неожиданно угомонившуюся музыку такие слова:
It hurts to set you free
But you'll never follow me
The end of laughter and soft lies
The end of nights we tried to die

This is the end

На последнем слове он вдруг затрясся, затем плавно опустился на траву и закрыл глаза. Со стороны публики раздались рыдания. Кто-то уже не выдержал. Сцену заволок дым, кот явно исчез. Обстановка снова вернулась в 21-ый век, посреди сцены сидели те же панки, Рокер и один не-панк.
Жизнь Джима Моррисона трагически оборвалась в 1970 году, в Париже. Скончался он от передозировки героина.-коты долго сидели молча, на экране мелькали кадры с Джимом.

В это время  коты на сцене стали словно перешптываться. Вдруг один из них спросил
А есть ли в России рок? Ну, кроме, КиШ, Сектора газа, Гражданочки?-словно повинуясь его словам на  экране стали мелькать изображения названных групп и их названия: "Король и шут", "Сектор газа", "Гражданская оборона". При виде фотографии КиШ сидевшие на передних рядах панки заулюлюкали. Рокер встал и воздев руку к небесам пафосно пропел
Группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве...узнаете?-он снова присел. Панки покачали головами. Тогда Рокер снова увел их в уголочек и стал рассказывать.
В России рок был под запретом. Но был андерграунд...-на сцену выскочили новые кошки и стали разыгрывать сценки подпольных концертов. Публика наивно и  возмущенно ревела, когда котов ловила милиция.
И одним из таких андерграудников являлся Виктор Цой. Он прошел маштабный путь от бездельника...до Героя. До Звезды по имени Солнце.- На экране появился портрет Цоя в рамке из стилизованного солнца. Все на сцене погасло. Она сменилась на унылую обстановку Питера 80-го года. На сцену весело смеясь высыпала компания подростков, из которых выделялся один, то ли тигр, то ли гепард абсолютно черный, одетый в серый френч, серые штаны и кроссовки. Вдруг кто-то радостно прибежал с гитарой, гепард ее отобрал, пошел по кругу, одновременно играя, подскакивая. Компания расселась по полукругу, явно куря  и смотря на поющего
И карман мой пуст,
На часах шесть.
Папирос нет,
И огня нет,
И в окне знакомом
Не горит свет.

Припев коты затянули все хором. Они стали подхлопывать, смотря на усиленно играющего Струнку. Несмотря на то, что его гитара была подключена к усилителю, играть надо было все равно громко.

Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти.
Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти.
Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти.

Кошки потихоньку ушли. Струнка заметался по кругу: а где все?  Потом стал также ходить по кругу, лихо наяривая на гитаре и вопя истошным голосом:
И куда-то все
Подевались вдруг.
Я попал в какой-то
Не такой круг.
Я хочу пить,
Я хочу есть,
Я хочу просто
Где-нибудь сесть.

Вдруг из-за кулис высунулись коты и припев снова заорали хором. Потом все высыпали с портвейном и другим спиртным. Бездельническая атмосфера просто резала глаза. На экране мелькали фотографии КИНО тех лет.

Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти.
Время есть, а денег нет,
И в гости некуда пойти.
Вдруг все собрались в одну кучу и обращаясь не то к самим себе, не то к "гостям", не то к небу затянули широкомасштабную распевку:
Ааааа-ооу
Аааа-ооу
Ааа-у-у-у-у-а-а-ау
Ааааа-ооу
Аааа-ооу

И потихонечку, смеясь и шутя ушли за кулисы. Остался только один Струнка-Цой. Он махнул на компанию рукой.
...Цой в первое время был бездельником, в его песнях скользила простодушность и открытость.- Струнка-Цой уже оставшийся невесть как без гитары под новую музыку пошел  по кругу, весело прыгая, и чуть покачиваясь в ритм. Мистической личностью  он ну никак не выглядел. Он свистел, поддразнивал зрителей и вдруг легко и непринужденно двигаясь запел, истошно, как и в прошлый раз:
Гуляю.
Я один гуляю.
Что дальше делать, я не знаю.
Нет дома.
Никого нет дома.
Я лишний, словно куча лома, у-у.

Я бездельник, о-о, мама, мама,
Я бездельник, у-у...
Я бездельник, о-о, мама, мама.

На сцену выползла толпа, Струнку подняли на руки и закружили. Он брыкался, ругался, и вдруг запел, вырвавшись из рук толпы. Он пошел в обратную сторону, радостно свистя и строя рожи толпе.  Он чуть раскачивался в ритм,  танцевал, легко и непринужденно, не было той тяжести, что одолевала Моррисона.

В толпе я
Как иголка в сене.
Я снова человек без цели.
Болтаюсь,
Целый день гуляю.
Не знаю, я ничего не знаю, у-у.

Я бездельник, о-о, мама, мама,
Я бездельник, у-у...
Я бездельник, о-о, мама, мама.

Пошел длинный проигрыш, Струнка бешено запрыгал на одном месте, подстраиваясь под ритм. Его сверкающие глаза так и лучились радостью и бездельничеством. Остановился, словно покурил и снова, словно маршируя, запел:

Я бездельник, о-о, мама, мама,
Я бездельник, у-у...
Я бездельник, о-о, мама, мама.

Затем убежал куда-то.
...Но не вечно Цою быть бездельником. Вскоре он понимает, что это "не его профиль". Он превращается в мудрого молодого человека, с философским взглядом на жизнь. В его жизни не было ни наркотиков ни алкоголя, разве что чуть-чуть, были сигареты, но это ладно...- Вдруг все погасло. Раздалась новая мелодия, красивая, но уже абослютно серьезная. Сцену заволок черно-желтый дым, на экране в бешеном беспорядке прокручивались фотографии. На сцену неторопливым шагом вышел совсем другой Цой. Тот же Струнка, но подбоченившийся, в черной рубашке и штанах, более широкоплечий, горделиво выдвинувший нижнюю челюсть вперед.  Его глаза были холодными и рассудительными. Он чуть притопывал в так, и пел, обращаясь словно к публике. Его голос был неожиданно низок и хрипл. На сцене робко показался котенок лет шестнадцати. Он наблюдал представление.
На улице снег утратил свою белизну,
В стеклянности талой воды мы видим луну.
Мы идем, мы сильны и бодры...
Замерзшие пальцы ломают спички,
От которых зажгутся костры.

Струнка-Цой обращался именно к отенку, кстати очень милого рыжего цвета, в своем пении. Вдруг он подскочил к нему и выволок его на сцену. Мальчишка отскочил. Струнка притопывал в ритм и вдруг подпрыгнул и запел, повернувшись в пол-оборота к подростку.

Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной...
Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной...

Подросток робко подошел к "звезде". Струнка приобнял его за плечо, они пошли по кругу на сцене. Дым стал чуть рассеиваться, сцена была также  вдухе 80-х.  Струнка порказал ему на небо и снова запел. Вскоре в пение вклинился и подросток.

Это наш день, мы узнали его по расположению звезд,
Знаки огня и воды, взгляды богов.
И вот мы делаем шаг на недостроенный мост,
Мы поверили звездам,
И каждый кричит: "Я готов!"

Припев два кота орали на два голоса. Публика также подпевала неизведанной мелодии. Всем она нравилась. Вдруг Струнка подобрал что-то и бросил в небо. На небе в фейеверках расцвел портрет Цоя.

Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной...
Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной...

Струнка-Цой уже прыгал на одном месте, вытянув правую руку в кулаке вверх. Подросток смотрел на него, а затем также стал прыгать и неожиданно запел, Цой-Струнка подхватил его слова:

Те, кто слаб, живут из запоя в запой,
Кричат: "Нам не дали петь!",
Кричат: "Попробуй тут спой!"
Мы идем, мы сильны и бодры...
Замерзшие пальцы ломают спички,
От которых зажгутся костры.

На припеве орала уже вся Арена, больше всего надрывались панки.

Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной

Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной

Двое парней подпрыгивая ушли за сцену в горделивом жесте. Оба они тепепь звезды. Дым рассыпался. Вдруг  раздался голос Рокера
Но судьба не любит удачливых. И никогда не любила, Цою вскоре суждено было своей кровью окропить землю.-пошли кадры с Цоем. Уверенный молодой человек корейской внешности в красивых позах вызвал дружные охи дам.  Вдруг по сцене заметались огни, раздалась энергичная музыка- настоящий рок 90-х! Под нее на сцену вышел тот же Струнка, уверенный сильный, он уверенным шагом дошел до микрофона и стал петь, обращаясь неизвестно к кому.
Ночь коротка, цель далека,
Ночью так часто хочется пить,
Ты выходишь на кухню,
Но вода здесь горька,
Ты не можешь здесь спать,
Ты не хочешь здесь жить.

Вдруг из-за кулис показались кошачьи морды, в том числе и лицо Килайи и они махая руками поющему запели

Доброе утро, последний герой!
Доброе утро тебе и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой.
Здравствуй, последний герой!

Струнка-Цой тянул свою линию. Он стоял, непокалебимый как скала, а кошки вокруг него пели и плясали. Килайя смылась. Пел Струнка-Цой с горечью, трибуны затихли.

Ты хотел быть один, это быстро прошло,
Ты хотел быть один, но не смог быть один,
Твоя ноша легка, но немеет рука,
И ты встречаешь рассвет за игрой в дурака.

Кошки снова пели припев, успевая еще и танцевать и махать залу руками. Струнка-Цой спокойно посмотрел на них, те неожиданно скучковались, и убежали за сцену.

Доброе утро, последний герой!
Доброе утро тебе и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой.
Здравствуй, последний герой!

Струнка зашагал по кругу, счастливый, довольный, он обращался неизвестно к кому. Публика апплодировала, улюлюкала, панки еще и орали "Цой-жив!". Но новый куплет он продолжил в постройке смирно, так что все сразу заткнулись. Какая-то горечь исходила от него.

Утром ты стремишься скорее уйти,
Телефонный звонок, как команда "Вперед!"
Ты уходишь туда, куда не хочешь идти,
Ты уходишь туда, но тебя там никто не ждет!

Припев пели все вместе, но публика была уже заранее насторожена.

Доброе утро, последний герой!
Доброе утро тебе и таким, как ты,
Доброе утро, последний герой.
Здравствуй, последний герой!

Вдруг на финальных аккордах Струнка-Цой раскинул руки. Его тело охватило ярко-золотое пламя. Онон образовало знак Звезды по имени Солнце. А затем вдруг актер исчез, оставив на сцене рубашку и штаны ( на Струнке был второй слой). Публика смолкла.
..Виктор Робертович Цой трагическии погиб в автокатастрофе. Его смерть продолжила цепочку смертей  основателей русского рока.- в притихшем зале раздался голос Рокера. На белом экране высветилась фотография места катастрофы, а затем и могилы Цоя. В зале сначала ничего не происходило. Затем кто-то всхлипнул...затем снова зал разрыдался.

Тем временем компания панков оживилась, кажры с Цоем погасли. Рокер заходил туда-сюда, попинывая камешки. Панки сидели молча, кто-то в глубоком раздумии срывал с ушей сережки, кто-то распускал хвосты и расклеивал хайры. Только один, самый главный сидел, поджав головы. Вдруг, первый уже не-панк спросил:
А остались еще живые рокеры?-Рокер уверенно кивнул:
Полно! Константин Панфилов (Кинчев)! Борис Гребенщиков! Юрий Шевчук! Гаркуша! Но я пока расскажу вам о тех, кто ушел.-на экранах возникали портреты рокеров. Зал оживился. Вдруг другой вскочил, его глаза вдохновенно загорелись:
А был ли в СССР или России рок-н-ролл?-Рокер обернулся. Потом подал руку панку. Тот неловко пожал ее, явно стеснясь. Рокер вдохновенно закричал:
Был, товарищи! Один из отцов-основателей нашего русского рок-н-ролла был Майк Науменко!- кошки чуть отодвинулись, панки уже разлеглись, им было интересно слушать. Постепенно они становились настоящими, живыми людьми. Кто-то уже выкинул сигареты. На экране появился портрет полноватого мужчины лет 30-ти в очках. Портрет, что характерно, был черно-белым. Поэтому все насторожились.
Майк Науменко начинал свою карьеру как басист группы "Аквариум", потом ушел и создал свою группу. Его философия в его первых песнях была очень проста как и он сам...Вдруг все погасло и через мгновение сцена была словно улицей города. Раздалась необычно ритмичная музыка, под нее на сцену легко выскочил моложавый кот, с огрмоными карими глазами, необычной формы очками, точно такими же как у  мужчины на картинке и длинннющим горбатым носом. Карие глаза считаются самыми редкими у кошек, поэтому трибуна удивленно вздохнула. Парень весело стал раскачиваться в ритм, его пластика была очень красива. Вдруг он запел, делая руками непонятные пассы:
Я обычный парень, не лишен простоты.
Я такой же, как он, я такой же, как ты.
Я не вижу смысла говорить со мной:
Это точно то же самое, что говорить с тобой -
Я такой, как все.

Он показал на толпу и высунул язык. Потом зашагал по сцене, показывая в себе бездельника. Он танцевал зажигательный рок-н-ролл, затем метнулся к краю сцены и схватил электрогитару, стал играть, вытворяя с ней что-то совершенно необыкновенное. Вдруг на сцене появилась Русь- полноватая кошка. Майк-Горемыка ( а это был Горемыка), бросил гитару и указывая на явно жену, грозно надувающую щеки запел:

У меня есть жена, и она мила.
Она знает все гораздо лучше, чем я.
Она прячет деньги в такие места,
Где я не могу найти их никогда.
Она ненавидит моих друзей
За то, что они приносят портвейн.
Когда я делаю что-то не то,
Она тотчас надевает пальто
И говорит: "Я еду к маме! "

Русь топнула ножкой, надела пальто и убежала. Майк-Гоермыка побежал за ней, что-то крича, успел споткнуться, трибуна захохотала. Кстати запинка была первоклассной актерской игрой. Жена ушла, но на сцене появился мелкий кот. Майк-Гоермыка показал на него:

И, как у всех, у меня есть друг.
У него на стене повешен круг,
В круге нарисован мой портрет.
Мой друг заряжает духовой пистолет.
Он стреляет в этот круг, этот круг - мишень.
Он стреляет в него каждый Божий день.
Я рад удружить ему -
У меня миллион друзей.

Друг помахал Майку, тот помахал другу. Потом он схватил валявшийся на сцене шарф и также задорно танцуя запел:

Летом я хожу на стадион.
Я болею за "Зенит", "Зенит" - чемпион!
Я сижу на скамейке в ложе "Б"
И играю на большой жестяной трубе.
Но давеча я слышал, что все выйдет не так
И чемпионом станет "Спартак".
Мне сказали об этом в Москве.

Он подобрал гитару, стал играть. Вернее делать вид, классно двигаясь. Кошки из первого ряда едва с ума не сошли из-за сексуальных движениям. Вдруг на сцену высыпали группы, Майк-Горемыка ушел чуть в сторону, наблюдая за их игрой и словно, шепча стал петь далше:

По субботам я хожу в Рок-клуб.
В Рок-клубе так много хороших групп.
Я гордо вхожу с билетом в руке,
А мне поют песни на родном языке. Я люблю "Аквариум"! Я люблю "Зоопарк"! Я люблю "Секрет"! Я люблю "Странные игры"! Я люблю "Кино"! Я не люблю "Землян" - Я люблю только любительские группы!

Группы ушли, посетовав.  Майк весело принялся отплясыватьч то-то похожее на сверхритмичный рок-н-ролл или твист. Он пел, обращаясь к публике, делая пассы руками, играясь с очками:

И если вы меня спросите: "Где здесь мораль? "
Я направлю свой взгляд в туманную даль,
Я скажу вам: "Как мне ни жаль,
Но, ей-Богу, я не знаю, где здесь мораль".
Вот так мы жили, так и живем,
Так и будем жить, пока не умрем,
И если мы живем вот так -
Значит, так надо

Последние слова кот хрипло выкрикнул и махнул рукой, мол вы меня не слушаете. Он привалился к стенке, покуривая, затем ушел, что-то весело горланя.
...Взлет Майка Науменко и группы "Зоопарк" произошел в 80-х. Обладая недюжинным чувством юмора он делал с толпой что угодно. Все его знали и любили, он был куратором многих групп, например группы "Секрет". Группа "Секрет" в полном составе величала Майка "папой".-вдруг раздался твердый голос Старого Рокера. Вдруг все снова погасло. Сцену заволок дым, на сцену вырвался, озорно играя улыбкой зрелого возраста кот-Майк. Это был тот же Горемыка, вот только словно повзрослевший. Он танцевал, вместе с ним вышли еще четыре кота. Они завели танец, настоящий шальной рок-н-ролл.
Спасибо вам за то что вы пришли на нас посмотреть, Горемыка был в черных штанах и черном фраке с бабочкой. Он ловко двигался и тут запел:

Но, к сожаленью, я забыл о чём я собирался петь.

Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду всё, тогда я начну вспоминать.

На Гоермыку набросилась чертова хуча кошек, они засыпали несчастного вопросами, тот отнекивался, все также весело кружась в танце:

Я забываю говорить, я забываю промолчать,
Я забываю сделать то, что я успел пообещать,

Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду всё, тогда я начну вспоминать.

Я забываю тексты песен, чужие и свои,
Я забыл свои права, причём наверное в ГАИ.

Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду всё, тогда я начну вспоминать.

Я забываю о свиданьях, забываю о делах,
Недавно я забыл о том, что я по уши в долгах,

Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду всё, тогда я начну вспоминать.

Я слышал, эта болезнь называется склероз.
Но я ещё не так уж стар, я до склероза не дорос.

Но я продолжаю забывать,
И когда я забуду всё, тогда я начну вспоминать.

Я забываю есть, я забываю пить,
Наступит день и я забуду, что я должен жить,

Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду всё, тогда я начну вспоминать.

Публика хохотала и рыдала от смеха. Горемыка обалдал недюжинной силой обольщения и юмора. Он изобразил целый спектакль, связанный с "я забываю". Апплодисменты не смолкали на протяжении трех минут, Горемыка только успевал кланяться. Потом вдруг нахмурился, и сгорбившись ушел.
...Но не все вечно, а вслучае Майка вообще не вечно. Вскоре популярность группы сошла почти на нет, Майк вусе чаще заливал своб душевную боль алкоголем. Он уже находился не в этом мире, его мало кто понимал. Интиллигент среди рокеров, рокер среди интиллигентов. Только два человека Великой Эпохи Рок-н-ролла и Рока умели чувствовать также, как чувствовал Майк. Мир его давил и единственное чувство, которое сохраняло его на этом свете- безграничная любовь к жене и сыну. -были показаны некоторые фотографии. Майк был вполне солидным мужчиной, но что-то было совершенно не так. Все снова погасло, на сцену тяжелым шагом вышел Горемыка. Он горбился, очки еле-как держались на носу, его взгляд был затравленным, он выглядел чуть располневшим. Вокруг него заклубился дым. Он стоял, чуть шатаясь, затем направил взгляд в небо. Пошла гитарная мелодия, очевидно сам Горемыка играть не умел, он запел, обращаясь к небесам. Подняв руки вверх он запел, тихо и проникновенно:

И когда мне так плохо,
Что вынести это никак нельзя.
И когда жизнь - это не жизнь,
А просто обломок странного дня,
И когда в сером небе над полем
Кружит воронье,
Я шепчу: "Да святится имя твое! "
"Да святится имя твое! "

Последние слова он действительно шептал, чуть горбившись, закрыв глаза. Дым вокруг него стал принимать очертания каких-то фигур. Горемыка вдруг открыл глаза и запел:

Думай, не думай,
Если хочешь жать - сначала посей.
Но ты же знаешь,
Ты же знаешь: в этом мире так мало людей.
И они говорят мне так много слов,
Но я знаю, все - вранье.
И я шепчу: "Да святится имя твое! "
"Да святится имя твое! "

Вдруг из дыма набежали фигуры, мерзко смеясь они связали несчастного. Их лица были масками, изображавшими уродливые гримасы людей.. Горемыка-Майк пел, очень мужественно не проронив ни стона, когда его били (якобы). ЕГо одежда стала лохмотьями, волосы растрепались.

Откуда столько сомнений,
Я пытаюсь их гнать.
Но если связаны руки
Очень сложно играть.
Я простая дворняжка, и одет я в рванье,
Но я шепчу: "Да святится имя твое! "
"Да святится имя твое! "

Существа стали тянуть Майка-Горемыку на себя. В итоге его крутили туда-сюда. Он вырвался, в молящем жесте протянул руки к публике, но один из демонов ударил по ним. Майк-Горемыка упал на колени и тут же уткнулся в них носом, сжавшись наподобие комочка. Существа кружили все быстрее. Вдруг Майк-Горемыка поднял глаза. Он сложил руки в молитвенном жесте и запел, очень и очень громко:

Только тот и несчастлив,
Кто не смеет украсть.
Но если всю жизнь ты прожил на дне,
Невозможно упасть.
Но костры еще не сгорели,
И глумится зверье,
Мои руки в огне, мое сердце - мишень,
Но я кричу: "Да святится имя твое!

Последние слова он кричал, орал очень громко. Он поднял руки к небу. В его словах было столько решимости, что существа с визгами убежали.   Гром гремел очень сильно. Майк-Горемыка стоял с угрюмой решимостью, с освещением его серый силуэт очень страшно выглядел. Потом он медленно пошел до кулис.  Зрители сидели, не двигаясь, всех одолевали тяжелые мысли. Внезапно раздался уже знакомый голос
...Мир убивал Майка, стрелял в него.  Майк был уже не жилец. Он еще держался! Держался!-на экране были показаны новые фотографии Майка, все было определенно не так. Он был полный, с уставшими глазами. Раздалась новая музыка. Также энергичная и суицидальная... Майк-Горемыка выскочил на сцену .  Хорошо, хоть грима на нем не было, так он надрывался:
Каждый день ты просыпаешься с мыслью:
"А не последний ли это день?"
Ты чувствуешь себя так, будто у тебя
На спине татуировка - мишень.

И ты задаешь себе старый вопрос:
"Ну и как будем дальше жить?"
И ты сам себе отвечаешь:
"Всё это глупости, их нужно забыть."

Каждый день это - меткий выстрел
Это выстрел в спину, это выстрел в упор
За все эти годы можно было привыкнуть,
Но ты не привык до сих пор.
Каждый день это - меткий выстрел
И выверен прицел и створ.

Знакомцы приносят к тебе вино,
Им лестно с тобой пить.
И ты веришь, все они - хорошие люди,
Ведь иначе и не может быть.

И они приходят, и они уходят,
Их прощания безмерно пылки.
В конечном итоге тебе остаётся
Лишь грязная посуда и пустые бутылки.

И потом они говорят о тебе:
"Он - мой лучший лруг, я с ним пил!"
А ты не помнишь имена этих "лучших друзей"
Они ушли, и ты их забыл.

Они стреляют, и стреляют метко
Стреляют в спину, стреляют в упор.
За все эти годы можно было привыкнуть,
Но ты не привык до сих пор.
Каждый день - это меткий выстрел
И выверен прицела створ.

Помнишь ли ты о том, как вы с ней
Танцевали в последний раз ?
Ты знал, что этот раз - последний и ты
Не мог оторвать от нее своих глаз.

И группа играла громко,
И в зале был притушен свет.
Ты пытался объяснить ей что-то,
Но она лишь улыбалась в ответ.

Вы ушли, когда вечер подходил к концу
И ты помнишь, как сейчас:
Ты сказал ей: "Отдай мне свою любовь"
Она ответила тебе: "Бог подаст"

И это был самый меткий выстрел,
Выстрел в лицо, выстрел в упор.
Это было давно, прошло столько лет,
Но боль не прошла до сих пор.
Каждый день - это меткий выстрел
И выверен прицела створ.

Вчера вечером на улице ты встретил ее;
Еще не взошла луна,
И в темноте ты не видел ее лицо,
Но ты же знал, что это была она.

Она танцевала на пустой мостовой,
И, оглянувшись и увидев, что вокруг нет людей,
Она остановилась и, обняв,
Поцеловала того, кто был рядом с ней.

Она стреляла, не целясь, но метко.
Выстрел в сердце, выстрел в упор.
Тебе было больно и как-то неловко,
И ты чувсвовал себя, словно вор.
Каждый день - это меткий выстрел
И выверен прицела створ.

Ты боишься выходить из дома,
Ты начал боятся людей.
Ты боишься знакомых и незнакомых,
Учреждений и очередей.

Лучшие друзья, любимые женщины
Которых, как реки, не повернуть вспять,
Жадные псы и казённые люди -
Все научились метко стрелять.

В тебя стреляют - значит не просто так.
В тебя стреляют - значит ты заслужил.
Наверное, ты слишком опасен, мой друг,
Не слишком ли дого ты жил ?

Они стреляют стоя, лежа, с колена,
Из-за угла, но всегда в упор.
Сколько раз ты уже умирал,
Так почему же ты жив до сих пор?
Каждый день - это меткий выстрел
И выверен прицела створ.

Но каждый раз приходит мать-ночь
И вот когда ты ложишься спать,
Ты задаешь себе старый вопрос:
"Ну а будет ли завтра новый день опять?"

Публика, молчала. Были апплодисменты, но все погрузились в собственные мысли. Горемыка не уходил, а сидел на сцене, скрестив ноги.По экрану шли новые картинки и голос снова рассказывал:
Майку с каждым днем становилось все хуже и хуже. Сначала от него ушла жена, затем, он пережил инсульт. Он резко поседел, больше не мог нормально играть. Это был конец. А Майк упирался, все также насыщал свою больную душу алкоголем. -Майк тихо вышел, раздалась роковая обработка. Это был настоящий тяжелый рок, освещение ярко мерцало огнями, по сцене клубами носился черным дым.
Я привык к тому, что всю жизнь мне везло,
Но я поставил на двойку, а вышел "зеро",
И вот самоубийца берется за перо
И пишет…

И скрип пера по бумаге, как предсмертный хрип,
Мой евнух был героем, но он тоже погиб,
Я кричу, но ты не слышишь мой крик
И никто не слышит…

Я встаю и подхожу к открытому окну,
Вызывая тем самым весь мир на войну,
Я взрываю мосты, но я никак не пойму
Кто их строил?

И последний автобус ушел уже давно,
И денег на такси мне не хватит все равно,
Я видел все это когда-то в кино,
И все равно я расстроен…

Но не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук,
Все в порядке, просто у меня открылись
Старые раны!

И я пишу стихи всю ночь напролет,
Зная наперед, что их никто не прочтет,
Зачем я жду рассвета, рассвет не придет,
Кому он нужен…

Слава Богу, осталась бутылка вина,
Но, как-то странно, ползет на стену стена
И я посередине, но я сам виноват,
И, к тому же, простужен…

Но не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук,
Все в порядке, просто у меня открылись
Старые раны!

И даже тишина звенит в моих ушах,
И стрелки, почему-то, застыли в часах,
И дым в глазах, и цепь на руках,
И нечего есть…

Но все будет не так, как оно быть должно,
Все будет именно так - другого не дано,
И все же, как бы я хотел,
Что бы ты была здесь,
Но на завтра ожидается странный прогноз,
К тому же я остался без папирос,
И в каждой клетке нервов горит свой вопрос,
Но ответ не найти,

Но так ли я уверен, что мне нужен ответ,
Я просто часть мира, которого нет,
Мой последний шедевр - бессмысленный бред,
Мой последний куплет давно уже спет…

Но не пугайся, если вдруг
Ты услышишь ночью странный звук,
Все в порядке, просто у меня открылись
Старые раны!

Майк едва-едва доковылял до бутылки, поднял откупорил, выпил..и вдруг повалился навзничь, раздался нарочито громкий хруст. Упал он в недоступном месте. По сцене стали бегать кошки, публика наивно орала:
Вон Майк!-они не слушали. Вдруг кто-то из кошек закричал
Ой, а что с Майком и где он? Он...он..умирает...-кошки бросились к дергающемуся Майку-Горемыке. Они тормошили его, орали. Но он вдруг поднял руку и испустил последний вздох. Освещение на сцене отключили. Его подняли на руки, торжественно понесли вперед по сцене.
Последний рок-н-ролльщик оставил нас!-хором проорали кошки, среди них можно было увидеть Килайю. Ее рыжие волосы чуть искрили. Майка-Горемыку раскачали и подбросили вверх-раз! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Восемь! На девятый раз его тело охватил огонь и он растворился в нем. Кошки все сели на колени. Белый экран прояснился
Михаил или Майк Науменко умер в 1991 году, от перелома основания черепа. Его смерть была долгой и мучительной, его никто не заметил, а он медленно умирал. Вместе с ним умер наш русский рок-н-ролл.-пошли новые фотографии. Публика всхлипывала и плакала, но не навзрыд, а довольно тихо. У кое-кого из кошек, например, у Килайи, также дергались плечи. Плакали не только зрители.

Все исчезло, у стены снова сидела компания. Только теперь панки утирали лица руками, чуть всхлипывали. Рокер тоже опустил голову. Долгое время прошло в молчании. Вдруг кто-то сквозь слезы спросил:
Неужели мы только Майком отделались? Я не верю! Не верю просто, ты говорил про трех, а рассказал только про двух!- Рокер еще ниже опустил голову
Я не знаю, стоит ли вам рассказывать...о нем... Это слишком тяжело...вы не поймете.-он сделал паузу. Компания заголосила на шесть голосов:
Расскажи! Расскажи!-Рокер с трудом встал, глотая слезы, по-настоящему текшие из глаз.
Этот...по-настоящему великий человек родился в городе исконной России, в Череповце в 1960 году. Он был настоящей  звездочкой, солнышком в темном месте, но его, как и Майка задавило общество. Он не делал себе поблажек, рассказывают, что он сбивал руки до кровавых культяшек на концертах...что он ушел, не попрощавшись. От сердца к сердцу, из крови в кровь... Его имя- Александр Башлачёв.-на экране сначала возникло три бьющих вовсю колокола, звук разнесся в ушах каждого, хныкающая публика замолкла. Им до этого потихоньку роздали свечки, сказали, что потом пригодятся. Вдруг камера отдалилась и оказалось, что мощные колокола-это маленькие колокольчики, подвешенные вокруг фотографии человека странного вида. Даже судя по его руке, руке-пистолетике, он был крайне малого роста, у него были огромные ясные глазища. Сверху было нитью написано "Александр Башлачёв. Человек поющий". Потом все затихло, экран погас. Вдруг из полумрака сцены осторожно вышла фигура, тощая в клетчатой рубашке, потертых джинсах и кроссовках. Публика замерла. Это был явно человек. Фигура сжимала в руках гитару.  Она села на землю, луч прожектора осветил  нереально белое лицо....Василёк. Публика поразилась: Васильку дали самое главное место в  спектакле! Он вдруг ударил по струнам, ударил так, что гитара аж задрожала! Затем стал довольно ритмично бить, больше всего его бой напоминал звон колоколов. Проигрыш был небольшой, Василёк неожиданно запел. Публика вытаращила глаза. Все, кто знал Василька НИКОГДА не думали, что у него настолько хриплый голос! Как будто минимум с шестнадцати курил и пил! Причем не фонограмма, фонограмма все равно не может так хрипеть! Василёк запел, почти заорал:
Долго шли зноем и морозами,
Все снесли и остались вольными,
Жрали снег с кашею березовой
И росли вровень с колокольнями

Василёк вскочил, держа гитару почти на весу (ее удерживал ремень). Он бешено молотил по струнам, а за его спиной начали показываться силуэты!

Если плач -- не жалели соли мы.
Если пир -- сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали нерв медного динамика.

Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.

Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков.

Последние слова были произнесены с торжеством. Под небольшой проигрыш на сцену выскочила Килайя. Она закружилась по сцене, выполняя роль духа. В ее руках тускло блестела связка колокольчиков. Василёк часто оглядывался на нее, начиная в остервенении еще сильнее бить по струнам. Руки обожгло неслыханной болью, но он этого уже не замечал... Килайя  бешено звенела, хотя был виден только ее силуэт. Сцена раскрасилась дымамиЮ яркими огнями и прочими штучками.

Зазвенит, сердце, под рубашкою.
Второпях врассыпную вороны.
Эй! Выводи коренных с пристяжкою
И рванем на четыре сторны.

Но сколько лет лошади не кованы,
Ни одно колесо не мазано.
Плетки нет. Седла разворованы.
И давно все узлы развязаны.

A на дожде все дороги радугой!
Быть беде. Нынче нам до смеха ли?
Но если есть колокольчик под дугой,
Так, значит, все. Заряжай, поехали!

Э-э-э-эх! Загремим, засвистим, защелкаем,
Проберет до костей,до кончиков.
Эй,братва! Чуете печенками
Грозный смех русских колокольчиков?

Пошел новый проигрыш, Василёк запел, обращаясь к публике. Его голос дрожал и срывался, хрипел и дребезжал, что создавало совершенно необыкновенное видение. Василёк выглядел старше, поскольку освещения практически не было, его фигура освещалась только сзади, зрители видели только чуть от лица, и многие из них, не узнав любимого юродивого думали, что это настоящий бард 30-35 лет! Килайя стала еще и чем-то щелкать, свистеть! Она чуть вилась вокруг Василька, казалось, что тот танцует с чем-то сверхестественным!

Век жуем матюги с молитвами.
Век живем, хоть шары нам выколи.
Спим да пьем сутками и литрами.
И не поем. Петь уже отвыкли.

Долго ждем. Все ходили грязные,
От того сделались похожие,
А под дождем оказались разные.
Большинство-то честные, хорошие.

И пусть разбит батюшка Царь-колокол,
Мы пришли с черными гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.

И в груди искры электричества.
Шапки в снег -- и рваните звонче.
Рок-н-ролл -- славное язычество.
Я люблю...я люблю... Время колокольчиков

Килайя уже растворилась в дыму, а Василёк надрывно и надсадно тянул свою линию!  Он тянул, пел, публика замерла, околдованная этим...временем колокольчиков.

Время колокольчиков! Я люблю-у-у время колокольчиков!
Ох я люблю время колокольчиков... я люблю...время
Я люблю-у-у время....я  люблю-у-у-уууууу
Время колокольчиков.

После песни Василёк поднял раздолбанную двенадцатиструнку вверх. Зал взорвался аплодисментами. Василька не отпускали почти шесть минут, затем он также неожиданно растворился, как и Килайя. Белый экран снова прояснился портретами Башлачёва
Башлачёв, как умелый сочинитель подал себя еще когда писал стихи для рок-группы "Рок Сентябрь". Но это было первое творчество, еще практически бездушное и неумелое. Настоящий "бум!" начался в 1986 году, Башлачёв поразил публику своими стихами, настоящими стихами о Жизни, Смерти, Любви... Но не все просто дается. Еще в 1985 году скончался его малолетний сын Ванюша. Башлачёв очень тяжело переживал его смерть, очевидно это и был "толчок"...-раздался голос Рокера. Трибуны сочувствующе завыли. Вдруг все снова погасло. Из глубины раздался голос...тихий, проникновенный, тяжелый... Он пел нараспев, тяжело пропевая каждую ноту. Публика замерла. Сцену чуть осветили. Посреди нее стоял и перебирал ноты Василёк:

Как ходил Ванюша бережком вдоль синей речки
Как водил Ванюша солнышко на золотой уздечке
душа гуляла
душа летела
душа гуляла
в рубашке белой
да в чистом поле
все прямо прямо,
и колокольчик
был выше храма
да в чистом поле
да с песней звонкой.
Но капля крови на нитке тонкой
уже сияла, уже блестела
спасая душу,врезалась в тело.
Гуля-а-ал Ванюша вдоль синей речки
и над обрывом раскинул руки
то ли для объятия, то ли для распятия
А-а-а-а-а-а...ааа-а-а-а...

Внезапно гитарные аккорды перешли на быстрый, зубодробительный темп. Василёк часто смотрел наверх, кажое слово отскакивало от уст, словно выстрел. Публика напряглась. Руки снова задали быстрый темп. На лице Василька появилась бешеная улыбка.

Как несло Ванюху солнце на серебрянных подковах
И от каждого копыта по дороге разбегалось
двадцать
пять
рублей
целковых.
Душа гуляет! Душа гуляет!
Да что есть духу пока не ляжешь,

Внезапно рядом с Васильком выросла Килайя. Петь они продолжили на два хрипящих голоса. Василёк стоял, пританцовывая,  играл, а Килайя вилась вокруг него с бубном.

Гуляй Ванюха! Идешь ты, пляшешь!
Гуляй, собака, живой покуда!
Из песни - в драку! От драки - к чуду!
Кто жив тот знает - такое дело!
Душа гуляет и носит тело.
Водись с любовью! Любовь, Ванюха,
Не переводят единым духом.
Возьмет за горло - и пой, как сможешь,
Как сам на душу свою положишь.
Она приносит огня и хлеба,
Когда ты рубишь дорогу к небу.
Оно в охотку. Гори, работа!
Да будет водка горька от пота!
Шальное сердце руби в окрошку!
Рассыпь, гармошка!
Скользи, дорожка!
Рассыпь, гармошка!
Да к плясу ноги! А кровь играет!
Душа дороги не разбирает.
Через сугробы, через ухабы...
Молитесь, девки. Ложитесь, бабы.
Ложись, кобылы! Умри старуха!
В Ванюхе силы! Гуляй, Ванюха!
Танцуй от печки! Ходи в присядку!
Рвани уздечки! И душу - в пятку.
Кто жив, тот знает. Такое дело.
Душа гуляет. Заносит тело.

Вдруг темп перешел на частушечный. Вступила Килайя, Василёк замолк. Килайя подбодряла себя ударами в бубен, ходила танцем, кружилась.

Ты, Ванюша, пей да слушай -
Однова теперь живем.
Непрописанную душу
Одним махом оторвем.
Хошь в ад, хошь - в рай!
Куда хочешь - выбирай.
Да нету рая, нету ада.
Никуда теперь не надо.
Вот так штука! Вот так номер!
Дата, подпись и печать.
И живи пока не помер.
По закону отвечать.
Мы с душою нынче врозь.
Пережиток, вопчем.
Оторви ее да брось -
Ножками потопчем.
Нету мотива без коллектива.
А какой коллектив -
Такой выходит и мотив.
Ох, держи, а то помру
В остроте момента!
В церкву едут по утру
Все интеллигенты.
Были - к дьякону, к попу ли,
Интересовалися.
Сине небо вниз тянули.
Тьфу ты! Надорвалися...
Душу брось да растопчи.
Мы слюною плюнем.
А заместо той свечи
Кочергу засунем.
А Ванюше припасла
Снега на закуску я.
Сорок градусов тепла
Греют душу русскую.
Не сестра да не жена
Да верная отдушина
Не сестра да не жена
Да верная отдушина.

Килайя вдруг взяла свою гитару и сев на одно колено, продолжила мелодию. Василёк в тот же миг бросил играть и положил гитару. Получился такой бесшовный переход! Василёк закружился по поляне, его танец был чуть грубее, чем у Килайи, более русский: с притопами, гиканьем. Вдруг, под новый перебор он снова запел, ему подпевала уже Килайя:

Как весь вечер дожидалося Ивана у трактира красно солнце
Колотило снег копытом и летели во все стороны червонцы

Василёк почти прошипел

Душа в загуле.
Да вся узлами.
Да вы жзадули
Святое пламя!
Какая темень.
Какая темень!

Тут где-то вроде душа гуляет?
Да кровью бродит. Умом петляет.

Василёк перешел на утробный рык,  закружившись! Такого финта от него даже Килайя не ожидала. Публика была очарована этим представлением. Теперь он солировал:

Чего-то душно. Чего-то тошно.
Чего-то скушно. И всем тревожно.
Оно тревожно и страшно, братцы!
Да невозможно приподыматься.
Да, может, Ванька чего сваляет?
А ну-ка, Ванька! Душа гуляе-е-ет!
Рвани, Ванюша! Чего не в духе?
Какие лужи? Причем тут мухи?
Не лезьте в душу! Катитесь к черту!
Гляди-ка, гордый! А кто по счету?
С вас аккуратом... - Ох, темнотища!
С вас аккуратом выходит тыща!
А он рукою за телогрейку...
А за душою - да ни копейки!
Вот то-то вони из грязной плоти:
- Он в водке тонет, а сам не плотит!
И навалились, и рвут рубаху,
И рвут рубаху, и бьют с размаху.
И воют глухо. Литые плечи.
Держись, Ванюха, они калечат!

Василёк опустился на четвереньки, мол, побили. Килайя покосилась на него. Он новым рыком еще больше убедил девушку в том, что это не Василёк, тот самый скромный парень, которого она занет!

- Разбили рожу мою хмельную?
Убейте душу мою больную!
Вот вы сопели, вертели клювом?
Да вы не спели. А я спою вам!

Новый куплет взяли снова все вместе, Василёк-Башлачёв  встал и устремил взгляд вверх:

....... А как ходил Ванюша бережком
..... вдоль синей речки!
....... А как водил Ванюша солнышко
..... на золотой уздечке!
Да захлебнyлся.
Пошла отpава.
Подняли тело -
Снесли в канавy.

С yтpа - обида.
И кашель с кpовью.
И панихида
y изголовья.

И мне на yхо
шепнyли: - Слышал?
Гyлял Ванюха...
Ходил Ванюха,
да весь и вышел.

Без шапки к двеpи.
- Да что ты, Ванька?
Да я не веpю!
Эх, Ванька - встань-ка!

Вдруг Василёк-Башлачёв снова заунывно затянул старую пластинку. Надрывное русское пение  заставило чуть всхлипывать на трибунах. Всем стало "чего-то душно, чего-то тошно, чего-то скучно и всем тревожно". Но тревожно было так 50% процентов.

И тихо встанет печаль немая
Hе видя звезды гоpят, костpы ли.
И отpяхнется, не понимая,
Hе понимая, зачем заpыли.

Пpойдет вдоль pечки
Да темным лесом
Да темным лесом,
Поковыляет,
Из лесy выйдет
И там yвидит,

Допевала уже Килайя. Василёк тяжело дыша, опустился на одно колено.

Как в чистом поле
дyша гyляет,
Как в лyнном поле
дyша гyляет,
Как в снежном поле
дyша гyляет...

Публика  еще не отошла от шока, как два артиста снова ушли в тень. Снова появился белый экран и панки. У всех поголовно тряслись руки, включая Рокера.
Александр был подобен звезде. Чистейшей души человек, который принес в нашу культуру столько, сколько  не принес никто. Народность, славянизмы- все пошло от Сашки Башлачёва. Но и он не мог долго держаться на нашем унылом свете. Его с первых шагов преследовали обвинения: ШУТ! СКОМОРОХ! БАЛАЕШНИК! А он терпел. Терпел до последнего. И даже когда переходили грань молча подставлял правую щеку...Говорят, он был верующим, но в эпоху СССР верить во что-либо считалось позорным и непристойным...Но он верил...-пошли новые фотографии. У Александра был затасканный вид, Волосы, отросшие ниже плеч были бесформенными клочьями...Вдруг все снова погасло.  Раздалась новая мелодия, на этот раз гитарная фонограмма.  На сцене стоял Василёк-Башлачёв, его голубые глаза были устремлены вверх. На нем была уже застиранная фуфайка, драные джинсы, его лицу придали вид небольшой небритости.  Он закрыл глаза, поднял руки и затянул:

Имя име-е-е-н!
Имя име-е-н!
Имя имее-е-н!
в пеpвом вопле пpизнаешь пpизнаешь ли ты, повитyха?
Имя имен...
Так чего ж мы, смешав языки, мyтим водy в pечах?
Вpем испокон -
вpодь за мелким еpшом отpодясь не ловилось ни бpюха, ни дyха!
Век да не вечеp,
хотя Лихом в омyт глядит битый век на мечах.
Битый век на мечах.

Вдруг на сцене появилась фигура вся в белом. Рыжие волосы водопадом спускались ниже плеч. Она продолжила, взяв с полухода высокую ноту:

Вpоде ни зги... Да только с легкой дyги в небе синем
опять, и опять, и опять запевает звезда.
Бой с головой затевает еще один витязь,
в yпоp не пpизнавший своей головы.
Выше шаги! Велика ты, Россия, да настyпать некyда.
Имя Имен ищyт сбитые с толкy волхвы.

Василёк подошел к ней. Килайя отбежала, Василёк протянул к ней руки.  Сцену заполнил белый дым.  Василёк тонул в нем,  черный силуэт касался его и слева и справа. Он словно искал его, а под новый куплет два голоса запели (Васильковскй больше завыл)

Шаг из межи...
Вкpивь да вpозь обpетается веpная стежка-доpожка.
Сено в стогy.
Вольный ветеp на кpасных yглях воpожит Рождество.
Кpовь на снегy -
Земляника в янваpском лyкошке.
Имя Имен... Сам Господь веpит только в него!-эти слова выкрикнул Василёк, внезапно, даже для Килайи падая на колени и протягивая сжатые в кулаки руки к небу. Новый куплет бешеный дуэт тоже выл вместе:

А на печи pазгyлялся пожаp-самоваp да заваpена каша.
Лyч - не лyчина на белый пyховый платок.
Hебо в поклон
До земли обpатим тебе, юная девица Маша!
Пеpекpести нас из пpоpyби да в кипяток.

Имя Имен-взвыла Килайя
не кpоить пополам, не тащить по котлам, не стемнить по yглам.-прохрипел Василёк-Башлачёв, вскочив и все также смотря в темное небо.
Имя Имен- снова воззвала Килайя
не ypвешь, не заманишь, не съешь, не yхватишь в охапкy.- добавил Василёк
Имя Имен-
взято ветpом и пpедано колоколам.
И кyполам
не накинyть на Имя Имен золотyю гоpящyю шапкy.

Имя Имен- Завыл Василёк!
Да не отмоешься, если вся кpовь да как с гyся беда- добавила Килайя
и pазбито коpыто.

Новый куплет продолжил Василёк, надрываясь, уже практически сорвав голос:

Вместо икон
станyт Стpашным сyдом - по себе - нас сyдить зеpкала.
Имя Имен
выpвет с коpнем все то, что до сpока заpыто.
В сито вpемен
бpосит боль да былинкy, чтоб истиной к сpокy взошла.

Ива да клен
Ох, гляди, кpасно солнышко вpежет по почкам!
Имя Имен
запpягает, да не тоpопясь, не спеша
Имя Имен
А возьмет да пpодpаит с песочком!

Разом поймем
Как болела-болела-болела живая дyша.
Имя Имён!
Имя Имён-ой...

Живая душа-эхом отозвалась Килайя, медленно кружась. В полумраке (еще и ночью), все казалось настоящим....  Зрители сжались, им стало страшно. Из освещения осталась только два прожектора. Всем стало страшно. Новый куплет взял снова Василёк:

Имя Имен
Эх, налететь бы слепыми гpачами на теплyю пашню
Потекло по yсам! Шиpе pот! Да вдpyг не хватит
Hа бедный мой век!

Последний куплет пара пела уже на коленках, обнявшись и выкидывая вверх правые руки в молитвенном жесте. Пели все вместе:

Имя Имен пpозвенит золотыми ключами...
Шабаш! Всей гypьбою на башню!
Пала pоса.
Пала pоса-а-а.
Да сходил бы ты по водy, мил человек!
Мил человек
Человек...

Зал молчал. Все были бледные, как снег. У многих на щеках были слезы,но в открытую никто не плакал. Магия таинственного слова била сильнее ножа в спину. Ой...ой-ой! Пара смешалась с дымом. Снова зажглись проектора, белый экран стал показывать
В 1987 году Башлачёв дал "обет молчания". Он не выступал, не писал...До нас дошло лишь "Когда мы вдвоем" и...еще одна песня. Еще одна.  Он окончательно запустил себя, он уже не мог жить, как и Майк в мире, где все так подло и жестоко.  Он пил, но немного, а в последние годы даже в рот не брал. При жизни его не воспринимали как поэта, все его шпыняли и потешались над смешным маленьким парнем, который в свои 27 выглядел на 35. Никто не утешил его и не сказал "Твои песни супер"...А тучи все сгущались...-все погасло. Вдруг на сцену упала капля. Одна...вторая...полил дождь.. нет, ливень! Жителей укрывал тент, а вот как быть артистам?  Но вдруг на сцену выкатились клубы черного дыма. Пошла новая гитарная фонограмма прямо под дождь пошатываясь, горбясь и изредка нервно дергаясь вышел Василёк-Башлачёв. Покоцанный, весь какой-то неопрятный, всклокоченный, ему искуственно была придана небритость (У Василька еще даже щетины не было), он был практически во рванье и без обуви. ЕГо освещала лишь луна. Он, шатаясь подошел чуть поближе и вдруг его ноги подкосились и он упал почти ниц, чуть набок.  Он сложил руки словно нищий, просящий подаяния, чуть поднялся, до уровня колен и подставил лицо и руки дождю. Потом запел, практически рыча.
Засучи мне, Господи, рукава!
Подари мне посох на верный
путь!
Я пойду смотреть, как твоя вдова
В кулаке скрутила сухую грудь.
В кулаке скрутила сухую грудь.
Уронила кружево до зари.
Подари мне посох на верный путь!
Отнесу ей постные сухари.
Отнесу ей черные сухари.
Раскрошу да брошу до самых звезд.
Гори-гори ясно! Гори...
По Руси, по матушке - Вечный пост.

Он уперся двумя руками в сцену, его руки тряслись он остервенело смотрел наверх, его волосы развевал ветер, он был готов повалиться, он словно...молился. Килайя, которая наблюдала из-за кулис, схватилась за сердце.  Василёк не врал и не играл, он был абсолютно искренним! Килайя должна была на этом моменте выйти, но махнула рукой. Это был номер Василька.

Хлебом с болью встретят златые дни.
Завернут в три шкуры да все ребром.
Не собрать гостей на твои огни.
Храни нас, Господи!
Храни нас, покуда не грянет Гром!

Завяжи мой влас песней на ветру!
Положи ей властью на имена!
Я пойду смотреть, как твою сестру
Кроют сваты втемную, в три бревна.
Как венчают в сраме, приняв пинком.
Синяком суди, да ряди в ремни.
Но сегодня вечером я тайком
Отнесу ей сердце, упавшее с яблони.

Пусть возьмет на зуб, да не в квас, а в кровь.
Коротки причастия на Руси.
Не суди ты нас! На Руси любовь
Испокон сродни всякой ереси.
Испокон сродни черной ереси.
На клинках клялись. Пели до петли.
Да с кем ни куролесь, где ни колеси,
А живи, как есть -
в три погибели.

Как в глухом лесу плачет черный дрозд.
Как присело солнце с пустым ведром.
Русую косу правит Вечный пост.
Храни нас, Господи, покуда не грянет Гром!

Как искали искры в сыром бору.
Как писали вилами на Роду.
Пусть пребудет всякому по нутру.
Да воздастся каждому по стыду.

Но не слепишь крест, если клином клин.
Если месть - как место на звон мечом.
Если все вершины на свой аршин.
Если в том, что есть, видишь, что почем.

Но серпы в ведре да серебро в ведре
Я узрел не зря. Я - боль яблока.
Господи, смотри! Видишь? На заре
Дочь твоя ведет к роднику быка.

Молнию замолви, благослови!
Кто бы нас не пас Худом ли, Добром,
Вечный пост,
умойся в моей любви!
Небо с общину.
Все небо с общину.

Вдруг небо одолели раскаты грома, показались молнии. Василёк-Башлачёв чуть удивленно закончил:

Мы празднуем первый Гром!-Все погасло. Тишину нарушал только гром и дождь. Все сидели молча. Василёк исчез в клубе дыма. Даже актеры не решались порвать паузу. Потом снова экран побелел и чуть запинающийся голос Рокера продолжил:
Все вело к концу.  В последние месяцы Башлачёв неожиданно дал концерт, а затем долго ходил с безумной улыбкой. Гений восторжествовал.-пошли фотографии. В рядах раздалсиь крики ужаса: это был совсем другой Башлачёв. Не мальчишка, дышащий восторогом и не мудрый мужчина, а безумец, гений, но безумец, с золотой фиксой и бешеными глазами цвета неба. Все погасло.  Вдруг зажегся..первый..второй...тертий прожектор, который осветил  фигуру, сидящую, как бы на балконе и глядащем раскрытом окне вверху сцены. Вернее две фигуры. Раздалась гитарная фонограмма. Василёк-Башлачёв, в драной славянской рубашке и штанах начал петь Килайе:
Рука на плече. Печать на крыле.
В казарме проблем - банный день.
Промокла тетрадь.
Я знаю, зачем иду по земле.
Мне будет легко улетать.

Без трех минут - бал восковых фигур.
Без четверти - смерть.
С семи драных шкур - шерсти клок.
Как хочется жить? Не меньше, чем спеть.
Свяжи мою нить в узелок.

Холодный апрель. Горячие сны.
И вирусы новых нот в крови.
И каждая цель ближайшей войны
Смеется и ждет любви.

Наш лечащий врач согреет солнечный шприц.
И иглы лучей опять найдут нашу кровь. Не надо, не плачь. Сиди и смотри,
Как горлом идет любовь.

Лови ее ртом. Стаканы тесны.
Торпедный аккорд - до дна.
Рекламный плакат последней весны
Качает квадрат окна.

Дырявый висок. Слепая орда.
Пойми, никогда не поздно снимать броню.
Целуя кусок трофейного льда
Я молча иду к огню.

Мы - выродки крыс. Мы - пасынки птиц.
И каждый на треть - патрон.
Лежи и смотри, как ядерный принц
Несет свою плеть на трон.

Не плачь, не жалей. Кого нам жалеть ?
Ведь ты, как и я, сирота.
Ну, что ты? Смелей! Нам нужно лететь!
А ну от винта! Все от винта!

Все затихло. Затем погасло. Затем сцену осветил прожектор: теперь это была квартира  80-х,  заполоненная спящими кошками окно было хитро приделано так, что казалось, что есть стенка, а тот, кто будет сидеть на окне будет сомтреть на улицу. На окне сидели Килайяи Василёк.
Потом он помахал у нее над головой рукой
Спи-его голос усиливал микрофон. Килайя пожала плечами и сползла с окна ( а именно спустилась по лестнице, спрятанной под видом ширмы), спустившись и картинно устроившись на диване . Все замерли. Василёк-Башлачёв внезапно сорвал с шеи три колокольчика бросил вперед. затем  снял с руки кольцо, спустился, положил кольцо на стол, взял маркер, обвел на календаре 17-е февраля, а затем снова вернулся к окну, распахнул его и встал на него. Закрыл глаза и шагнул вперед. Он словно упал, застонал, не в силах пошевелить ничем, потом вдруг закрыл глаза и обмяк. воздух наполнился перезвоном колоколов, затем раздался крик. Все преспокойно спали. Сцену осветили так, мол, утро. Раздался стук. Кто-то из кошек сполз и открыл якобы дверь. Там стоял милиоционер
Не у вас подросток из окна выпал? зъ-кот затрясся. Потом кинулся будить остальных, крича
Саша! Саша!- все проснулись, засуетились, выбежали на улицу. Полукругом сгрудились вокруг лежащего Василька
Саша...-его подняли на руки, точно также как Майка понесли вперед. только его положили на сцену. И стали считать:
Раз.Два. Три.Четыре. Пять. Шесть. Семь.-Вдруг тело охватило ярко-зеленое пламя, унесло вместе с ветром в сторону чуть. Кошки опустились на колени.  Экран зажегся, по нему начал идти фильм про СашБаша. Из глез Килайи текли слезы, ее плечи дергались. Все кошки рыдали.  Им было очень нелегко играть.  Сдавленные рыдания слышались и из-за кулис и даже Василёк, сидевший уже рядом с Килайей, без грима, плакал. Зрители тоже не могли быть безчувственными, многие еще с "Вечного поста" рыдали.
Поэт Ал..Александр Башлачёв погиб 17 февраля 1988 года, выпав из окна 8-го этажа.

После фильма о СашБаш все погасло. Дождь неожиданно прошел. Все исчезли. Остались только панки и Рокер. Они все рыдали. Вскоре Рокер взял себя в руки.
Итак... я рассказал вам историю рок-н-ролла и рока. Теперь вы знаете, какого это.-Панки всхлипывали. Они замерли. Вдруг один, второй, третий, встали, скинули куртки с заклепками, распустили хайры и дружно поклонились Старому Рокеру
Спасибо. Спасибо вам.-Рокер достал сигарету, поклонился им, прикурил и ушел. Панки...нет, теперь уже рокеры, встали, и обсуждая что-то пошли за Рокером. Раздались апплодисменты. Когда они скрылись, вдруг из-за кулис вышел Василёк-Башлачёв. Раздалась фонограмма медленного перебора. Он стал то ли читать, то ли петь:

Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Поэты в миру оставляют великое имя,
затем, что у всех на уме - у них на языке.
Но им все трудней быть иконой в размере оклада.
Там, где, судя по паспортам - все по местам.
Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада,
По чистым листам, где до времени - все по устам.

На словах "Им все трудней", из-за кулис вышел Горемыка-Майк. Он был в сером пальто, стройный, в своих привычных очках. Встав рядом с Васильком он продолжил:

Поэт умывает слова, возводя их в приметы
подняв свои полные ведра внимательных глаз.
Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.
И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, еще раз!
Как вольно им петь. И дышать полной грудью на ладан...
Святая вода на пустом киселе неживой.
Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада
Пойдут по воде над прекрасной шальной головой.

На словах "как вольно" вышел Струнка-Цой, красивый и мужественный. Он встал перед Васильком, продолжив:

Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.
Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам.
Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.
К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам.
Поэты идут до конца. И не смейте кричать им - Не надо!
Ведь Бог... Он не врет, разбивая свои зеркала.
И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада
глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола.

Из-за кулис на словах "Поэты идут до конца", из-за кулис вышел Джим-Бурый и встал перед Майком-Горемыкой. Он был голый по пояс и протянув руки в сторону слушателей он продолжил:

Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку,
свой вечный допрос они снова выводят к кольцу.
В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.
Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу.
Не верьте концу. Но не ждите иного расклада.
А что там было в пути? Метры, рубли...
Неважно, когда семь кругов беспокойного лада
позволят идти, наконец, не касаясь земли.

Заканчивал Василёк:

Ну вот, ты - поэт... Еле-еле душа в черном теле.
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.
Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату.
Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой.
Короткую жизнь. Семь кругов беспокойного лада
Поэты идут. И уходят от нас на восьмой.

Они взялись за руки и подняли со сцены свечи и положили их на вытянутые руки. Зрители сделали точно так же. Вдруг Майк-Горемыка щелкнул зажигалкой и поджег свечки. Вдруг они надулись как китайские фонарики и..взлетели.  Струнка лично прошел по рядам и поджег свечки-фонарики. В небо взвились тысячи маленьких свечек. Актеры стояли, взявшись за руки и молчали. Только последняя свечка исчезла на горизонте, показались красные лучи солнца. Актеры поклонились, от грома апплодисментов казалось, рухнет Арена. Под апплодисменты вперед вышла Килайя. Она кашлянула, апплодисменты ненадолго утихли. Потом она разобралась с микрофоном и начала:
В нашем спектакле участие принимали ( и за что им большое спасибо!) многие актеры. Первый блок: Джим Моррисон- Знак!-бурый кот поклонился.
Второй блок: Виктор Цой- Струнка!-Струнка поклонился
Третий блок: Майк (Михаил) Науменко- Горемыка!-Горемыка помахал
Четвертый блок: Александр Башлачёв- Василёк!-Василёк робко улыбнулся. Раздались апплодисменты. Килайя снова начала перечислять
Спецэффекты- Атеист! Звукооператор- Струнка! Слова диалогов, внимание- Береза!- на сцену робко вышел маленький 15-ти летний котик из сцены про Цоя и Атеист.
Аниматор- внимание, Русь!-на сцену величало вышла рыжая кошка.
Хореография, вокал, музыка, сюжет- ваша покорная слуга- зрители от души поаппаладировали всем, актеры в последний раз поклонились и пошли в гримерки. Килайя осталась сидеть на сцене, явно желая услышать мнение Энж.

Увау... Э-е-е-нж, спасибо!-Килайя повисла на шее у подруги, потом смутилась и отпустила несчастную
А какой эпизод вам больше понравился? Тот гром, ну, когда наш Василёк выступал, был совсем незапланированным! Может чувствовала, пахло паленым, нам все прожекторы перебило! Атеист как сумасшедший доктор там был!-Килайя снялась с места и вскоре вернулась с одним прожектором. Она перевернула его. Он был просто прожжен насквозь
А наш герой еще и пел, я боялась, что его шибанет!-Она рассмеялась. Вдруг на ее плечи легли чьи-то руки. Килайя прыжком обернулась. За ней стоял Василёк, смущенно улыбаясь. Он отвел ее чуть в сторонку.
Ну...любимая...это тебе...Нет, сначала глаза закрой. Закрой, пожалуйста, мое солнышко.-Ки закрыла глаза. Вдруг в ее ладони легко опустилось что-то довольно легкое. Килайя открыла глаза. На ее ладони лежала подвеска: на кожаном шнуре болталось искусно вырезанное из  дерева маленькое перышко, гитара, флейта и...Ки сначала не очень поняла что, а потом сразу же узнала свой ситар. Килайя тут же одела подвеску. Василёк обнял ее
С днем твоего рождения...моя княгиня...-затем потупил взор. Килайя чуть склонила голову набок, а затем, чуть дернула парня за ворот, чтобы наклонился. Василёк послушно наклонил голову....и словил губами сладкий поцелуй. Он разомлел, затем вдруг куда-то поннесся со страшной силой. Ки, счастливая до невозможности, подошла к Энж
Таак какой эизод понравился?

Килайя запрыгала по кругу и вдруг, схватив гитару, завела какой-то смутно знакомый мотив.
Эге-гей! Споете с нами?Из-за кулис выглянул Атеист и Василёк, они присоединились к прыгающей Килайе. За ними выскочил из-за кулис Струнка, потом Горемыка. Энжел могла заметить...что у Килайи зубы чуть розоватого цвета, у Атеиста  они были розовато-красного цвета и чуть кровоточила десна, у  Горемыки они были красного цвета, но не кровоточила десна, Вот у Струнки зубы буквально за пять секунд стали сначала красными, потом багровыми, десны тоже побагровели. Компания, гикая и танцуя пошла по кругу, впереди, как главный заводила, Килайя с гитарой, Атеист кинулся к своей гитаре, поддержал ее ритм. Вдруг Василёк хрипло начал:

Долго шли зноем и морозами,
Все снесли и остались вольными,
Жрали снег с кашею березовой
И росли вровень с колокольнями

Атеист, покосившийся на счастливого парня продолжил:

Если плач - не жалели соли мы.
Если пир - сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали нерв медного динамика.

Килайя подхватила песню на лету

Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.

Вдруг компания хором взвыла, да так, что стоящий и смотрящий почти на вакханалию из-за кулис Береза вздрогнул. Он тоже замечал, что  у него странным образом краснеют зубы и это мальца пугало. Ему было 18 и он знал чем это обернется.А компания хором орала песню, заглушая даже гитары, которые насиловали три кошака.

Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь время колокольчиков.

Ты звени, сердце, под рубашкою.
Второпях врассыпную вороны.
Эй! Выводи коренных с пристяжкою
И рванем на четыре сторны.

Но сколько лет лошади не кованы,
Ни одно колесо не мазано.
Плетки нет. Седла разворованы.
И давно все узлы развязаны.

А на дожде все дороги радугой!
Быть беде. Нынче нам до смеха ли?
Но если есть колокольчик под дугой,
Так, значит, все. Заряжай, поехали!

Загремим, засвистим, защелкаем,
Проберет до костей,до кончиков.
Эй,братва! Чуете печенками
Грозный смех русских колокольчиков?

Век жуем матюги с молитвами.
Век живем, хоть шары нам выколи.
Спим да пьем сутками и литрами.
И не поем. Петь уже отвыкли.

Долго ждем. Все ходили грязные,
От того сделались похожие,
А под дождем оказались разные.
Большинство-то честные, хорошие.

И пусть разбит батюшка Царь-колокол,
Мы пришли с черными гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.

И в груди искры электричества.
Шапки в снег - рваните звонче.
Рок-н-ролл - славное язычество.
Я люблю время колокольчиков.

После песни все разбрелись.

А ты ее не видела? Она над тобой прямо сидела. Я ее видела в Огнецвете, мы так город свой назвали, но по закону я не имею прав предъявлять ей обвинения, пока не будет доказана ее вина.-На трибунах раздалось копошение, Килайя оскалила розоватые зубы, обернулась и неожиданно рявкнула:
А ну быстро ушли отсюда! И Россу с собой заберите!- на выход спешно побежали четыре одетые в розовое кошки. Василёк, выскочивший на шум спросил:
Ты чего их так? Они этого заслужили?-Килайя зверем глянула на него
А ты как думаешь? Росса меня едва не убила...эти четверо...в общем, не буду говорить.

Я бы принял смерть, как должное, значит, такова бы была моя судьба. И не бывает таких людей, нет тех, кто не стоит любви. Нет и все тут.  Я не верю, что есть люди, которые не стоят любви...-тихо ответил Василёк, опустив голову. Килайя осторожно  коснулась рукой его подбородка
Но ты встретился с нами...Мы нашли свою судьбу.-Василёк осторожно снял ее руку. Все в его голове рушилось. Слова Энжел ударили словно хлыстом, Василёк опустил голову, сел на краешек сцены и приставив руку к подбородку стал думать. Килайя стала робко поглаживать замолкнувшего парня по спине, ей все время казалось, что он сейчас прольет слезу, наверно, материнский инстинкт. Вдруг ее рука прошлась по..рубцу? Килайя всполошилась:
Что у тебя за рубец на спине? Покажи!-Василёк покачал головой, Килайя настаивала. В конце концов он повернулся спиной, краснея, и приподнял рубашку. На тощей спине почти чернел  рубец во всю спину наискось. Местами он разветвлялся на девять частей, местами был почти не виден. Также на спине присутствовали другие рубцы, Килайя охнула:
Ты когда успел? расскажи все как есть и не ври!-Василёк повернулся:
Я за парня отдувался, за что и получил.-Килайя покачала пальцем
Расскажи все! Не преуменьшай-Василёк втянул голову в плечи и, скрестив ноги начал повествование:
Я в деревне воду носил, ну, знаете, для бани. Мне тогда было девятнадцать, ведра для меня были тяжеловаты, приходилось таскать по одному. Я и таскал, там во дворе человек стоял, за что-то маленького помощника, младше меня самого, ругал, кричал на несчастного, хотя тот ничего не сделал, всего лишь как-то не так поправил попону у лошади и что-то уронил.
Я никогда не видел такого ,чтобы люди надевали собачьи ошейники, у помощника был такой на шее, даже с шипами и цепью. Цепь держал в руках человек. Я с ведром, присматриваюсь. Вдруг человек достает из ниоткуда плетку, словно для лошади, (вот только я не понимаю, зачем такую красивую животинку охаживать), такую длинную, с девятью красными хвостами. Он размахивается, я вперед! Маленького укрыл, плетка на спину пришлась. Больно было-о-о, я думал, сейчас Великий Лев спустится за мной!-Василёк посмотрел наверх, его губы что-то неслышно прошептали, Килайя разобрала только:
...Спасибо...-потом он продолжил:
Так вот, малыша я укрыл, человек в ярости стал молотить своей плеткой по воздуху, а мне самому страшно, я трясусь, ой-ей как! Вдруг тот успокоился и сказал: "Желаешь Патлатому свободы? Перетерпи его наказание- сто  девятихвостых плетей". Я кивнул и снял ошейник с мальчишки. Мне было все равно, что отдать, лишь бы мальчишку не били и не ругали. Тот схватился за мои руки, стал что-то лепетать, но я отдал ему мою последнюю монету и пустил на все четыре стороны, сначала попросив у Льва защиты для него, мало ли что....

Потом меня заковали в цепи, зачем-то надели ошейник, растянули руки между двух столбов, наверно, чтобы не задел то чудище, попробовали поставить на колени. Я упирался, я не хотел последние штаны рвать и не хотел склоняться перед тем человеком! С меня содрали рубашку,кинули куда-то,(я потом за ней на дерево лазал), человек размахнулся. От первого же удара у меня ноги завернулись носками внутрь.

Было очень больно, болела и голова, по которой попал человек.Дальше удары сыпались как весенний ливень, вот только он приятный, а это было больно.  Дальше я не помню, помню, что в конце ощутил резкую боль и по моим плечам покатилось что-то твердое (соль). Все страшно болело.-Килайя испытующе покосилась на Василька:
А дальше?-Василёк запротестовал:
Да что тут интересного? Интересно- это на мельнице работать!-Килайя взмолилась.
Ну Василёчек, пожалуйста! Пожалуйста!-Василёк пожал плечами:
Я почувствовал, как меня потащили, я цеплялся руками, но они, очевидно думали, что я уже и не жив...Меня потащили и сбросили куда-то. Я ощутил, как меня целует Матушка-речка, а потом тянет к себе. Я пытался выплыть, но ее волосы несли меня дальше и дальше, Я не чувствовал своей спины в общем...
Меня вынесло около мельницы, была гроза, я был весь в  чем-то пахнущем не то железом, если его укусить, не то каким-то зельем. Это что-то было красное-красное. Я, забыв обо всем ринулся вперед, я люблю грозу, я люблю смотреть на Всадников Прошлого! Они такие величавые: красивая девушка-львица, совсем как Вы, Королева Энжел...- Василёк поклонился

Красивые коты и собаки, лошади, волки и волчата! Все там были! Я..я даже видел очертания Великого льва, всегда мечтал его увидеть...
Я- бросился лбом вниз, нельзя же быть настолько фамильярным, поздоровался. Трава очень сладко пахла, но мои руки и ноги скользили, лицу чуть мешала грязь. Я поднял глаза, после того, как поздоровался, поднял руки, попросил, чтобы сегодня никто никого не унижал и не бил, чтобы сегодня никто не умер, стал просить их, чтобы мальчишку направили по верной дороге. ...Потом я пел, что пел- не знаю!  Грозе -королеве наверно пел...Потом гроза наверно услышала мои песни и накрыла мои глаза своим черным покрывалом.
Утром, я проснулся у речки как глиняный горшок: тело во  многих местах покрывала застывшая глина. -Килайя сидел, вытаращив и без того уже круглые глаза. Василёк , заметив ее реакцию понурил голову:
Зря я рассказал. От моих рассказов людям только плохо...Говорили же дураку, что я ни на что не гожусь...Ну вот неслух я тот еще...-Килайя потянулась к нему. Василёк неловко обнял ее. Килайя все также с круглыми глазами прижиалась к нему, а затем ляпнула совсем не в тему:
Так.. ты что ли веришь?А во что? Я тоже так хочу...-Василёк кивнул
А как же? Ведь все вокруг живое, каждый куст, каждая травинка, каждая собака и кошка- все они живые! Каждый камешек и каждое деревце! А во главе их стоит Великий Лев, его грива закрывает словно кованый щит всех обиженных. У нас в деревне только Вольдемар его видел, говорит- это необыкновенный золотой лев... с такими же глазами, как и у Вас, Королева Энжел. А еще есть духи! Они прекрасны, но их нужно уважать и почитать, потому что они помогают нам жить, любого, кто тебе помогает, нужно уважать.-Килайя еще сильнее прижалась к Васильку, обняв его за пояс. Тот, только что рассказывающий с мягкой доброй улыбкой весь напрягся. Кто-то сказал:
Все. Килайю мы потеряли. Ну, Василёк...девушка же не отойдет! Она атеист с рождения, для нее ничего такого не существовало!-Василёк прижал Килайю к себе, прижал очень сильно, та даже чуть пискнула. У нее рвался шаблон,все мешалось в буйной голове. Она прошептала на ухо Васильку:
Научишь? Я так же хочу...-Василёк улыбнулся белоснежными и ровными зубами:
Конечно, научу!-Килайя снова вернулась к тому рассказу:
А мальчишка какой был?-Василёк чуть сморщил лоб, напрасно, на лбу появилась лишь тень складочки
Маленький, в половину меньше меня, у него были блестящие коричневые волосы, то ли карие, то ли зеленые глаза. Держался он, как ни странно, довольно строго, грудь вперед, плечи назад. У него уши странные какие-то были, длинные и с острыми кончиками.

А я уже убивала...увы, мне это не страшно. Там, где я родилась и выросла постоянно шла война на улицах. Детей, пока им не исполнилось шестнадцать, тем более антро, по закону не трогали. А потом мне приходилось с заточкой ходить, костяной такой, вы ее видели. Когда мне было восемнадцать я готовилась...ну... кой к чему, вам рано пока это знать, на меня напал насильник...Увы, иного выхода он мне не оставлял. Я до сих помню его взгляд, когда всадила ему в горло перо. Я делала это инстинктивно, во мне больше животного, чем человеческого. Из нашей компании я одна с таким строением мозга.-Килайя нахмурилась, но когда Кейт протянула ей коробочку, радостно запрыгала.
Да я этот диск уже пять лет ждала!- Потом радостно помчалась с диском куда-то.  Когда вернулась гордо спросила:
Какой эпизод больше понравился? Что не так сделали? Кстати, ты видела, что у нас все освещение перегорело? Гроза все уничтожила...А мой герой выступал, орал, пришел мокрый, как нитка, отказался сушиться в принципе.-Василёк притянул ее к себе, уткнулся носом в ее шею и...почти замурлыкал. Во всяком случае довольные странные, урчащие звуки были слышны Килайе. Потом стал что-то тихо шептать, устремив глаза в небо, и не отпуская Килайю. Ки поинтересовалась:
Что ты делаешь, Василёк?-тот не ответил, потом вдруг опустил ясные глаза на Килайю.
Мне кажется, в тебе больше не животного и не человеческого. Ты определенно не человек, ты слишком чиста для человека...Но прячешь это, как свое лицо сейчас за расплывающейся белой маской, что сейчас на тебе, я чую.-Килайя сделала жест "сейчас кому-то будет плохо". Василёк продолжил, совершенно не заботясь о, буквально лопающейся от страха и злости Килайе:
Мне кажется, что если открыть ту доброту, что в тебе, появишься настоящая ты. Не бунтарь, не панк...Маленькая Язычница, лекарь, шаман и жрец Всех Сил.-Килайя побелела...вдруг ушла в глубокий обморок. Василёк только успел подхватить ее:
Килайя слишком боится этого всего. Подскажите мне, как ей объяснить, если она будет скрывать, кто она, она не сможет стать собой?

если ты про Россу то я с тобой согласна это чучело хвостатое просто не управляемое она опасна очень опасна проговорила Энжел потом посмотрела в небо так вот почему магия Всадников далась мне так легко я в прошлой жизни знала её и пользовалась девушка ещё не решилась открыть подругам кто она на самом деле но на её лице они явно могли заметить что-то загадочное. наконец-то загадки о её происхождении начали раскрываться

мам а что находится там? спросила маленькая Луна указывая пальчиком в небо где сияли звёзды там дорогая по приданию находится царство Великого Льва а все эти звёздочки души умерших которые присоединились к Асоану там на небе и помогают ему а кто главный помощник Аслана? спросил Ричард об этом сын мой тебе пока знать рано придёт время и ты всё узнаешь вы все эльфийка обняла детей Энжел а моя мама тоже там? спросил Рилиан ну конечно она там и смотрит на тебе с небес и гордится тобой. подойди ко мне мальчик повиновался Энж положила его ладонь в область его сердца чувствуешь? это моё сердце с уверенностью заявил сын Каспиана да и в нём глубоко глубоко живёт твоя мать она жива пока есть те кто помнят её понимаешь? да я и Софи всегда будим помнить её по щекам его потекли слёзы дорогой мой девушка обняла плачущего племянника не плачь всё хорошо придёт время и Аслан позволит вам увидеться нужно просто немного подождать и всё я буду ждать сколько потребуется он крепко обнял ту что заменила ему и его сестрёнке мать и так уснул

ты и правда хочешь это знать? спросил подошедший к Васильку Золотистый Лев он услышал мольбу парня и решил просто поговорить с ним знаешь ты напоминаешь мне мою дочь в первые дни появления Четвёрки. Энжел влюбилась в Питера её нынешнего супруга и он тоже но они боялись признаться он боялся что уйдёт а она думала что простой Принцессе не пристало любить Верховного Короля а сей час как видишь они вместе. потерпи ещё немного Василёк думаю что на твоей улице тоже будет праздник. спрашивай ещё вижу что у тебя ещё есть вопросы